Content uploaded by Pavel Lavrinec
Author content
All content in this area was uploaded by Pavel Lavrinec on Jun 05, 2016
Content may be subject to copyright.
Available via license: CC BY-NC
Content may be subject to copyright.
138
ISSN 0258–0802. LITERATŪRA 2013 55(2)
ОККАЗИОНАЛЬНАЯ ПОЭЗИЯ:
ПОСЛАНИЕ В ТЕКСТАХ КУЛЬТУРЫ
[Literatūrzinātne, folkloristika, māksla = Literature, Folklore, Arts:
Okazionālā poēzija: veltījums kultūras tekstos. Окказиональная поэзия: п о
с л а н и е в текстах культуры. Occasional Poetry: an Epistle in the Texts
of Culture. Krājuma sastādītājas: Ludmila Sproģe, Nataļja Šroma. Rīga:
Latvijas Universitāte, 2012. 92 lpp. (Latvijas Universitātes raksti = Acta
Universitatis Latviensis = Scientic papers University of Latvia.
782. sējums = Volume 782)]
В конце прошлого года в серии науч-
ных трудов Латвийского университета
вышел сборник, включающий восемь
статей, посвященных жанру послания.
В первой статье сборника – «Прагма-
тика послания» – Розанна Курпниеце
(Латвийский университет) рассмотрела
прагматические аспекты послания как
разновидности передачи интересной,
т. е. значимой, информации, и его жан-
ровые формы. Примерами и материа-
лом для анализа стали дружеское риф-
мованное послание Булата Окуджавы,
приведенное в воспоминаниях актера
А.А. Ширвиндта, юбилейные послания
С.Я. Маршака К.И. Чуковскому, Б.Л. Па-
стернака – актрисе А.П. Зуевой, а так-
же два текста, интерпретируемые как
коллективные послания, – электронное
послание начинающей пользовательни-
це интернета и послание детей Земли
жителям иных цивилизаций.
Статья Елены Погосян (Университет
Альберта, Эдмонтон, Канада) «“Рижа-
ном в подарки апелсины”»: об одной
функции шуточной переписки Петра I в
начале его правления» погружает чита-
теля в контекст переписки Петра Вели-
кого, в которой двусмысленность шуток
сложно переплетается с умолчаниями и
иносказаниями, нацеленными на пере-
дачу серьезной информации и вместе с
тем на дезинформацию противника. Ув-
лекательные комментарии раскрывают
многомерность эпистолярной шутливо-
сти, в которой апельсины иносказатель-
но обозначают пушечные ядра и вместе
с тем актуализируют значения эмблемы
«Через железо и злато» (в данном случае
приложимой к замышленным саксон-
цами способам овладения Ригой). Ото-
ждествление апельсина с золотым ябло-
ком Венеры отсылает к сюжету «Вену-
сова веселия» (в 1700 г. войска Августа
II упустили момент для взятия Риги,
поскольку военачальник Флемминг был
занят свадьбой); союзники саксонцы и
враги шведы оказываются равно «охочи
кушать» апельсины, а олицетворением
таких любителей апельсинов высту-
139
пает царский шут Филат Шанский, он
же «Шпанский», за чем тянется еще не
одна нить занимательных подтекстов. В
неоднозначности шутки исследователь
усматривает «выражение некоторого
еще несформулированного политиче-
ского решения, некоторой тайнописи
для себя» (с. 31).
В статье Татьяны Царьковой (Пуш-
кинский Дом) «Эпитафия как посла-
ние» на примерах реальных кладби-
щенских эпитафий показана живучесть
и продуктивность формул зачина с ха-
рактерным обращением к прохожему,
восходящих, вместе с литературными
реминисценциями, к римской надписи
„Sta, viator, heroem calcas“. Мотивная
структура эпитафических «посланий» от
первого лица анализируется на материа-
ле эпитафий конца XVIII в. (П.Д. Мар-
тынов), конца XIX в. (И.Т. Лисенков),
автоэпитафии умерших вдали от родины
Н.А. Корсакова († 1820) и М.А. Колосо-
вой († 1964). Отмечаются характерный
только для начала ХХ в. декадентский
мотив любования смертью (стихотво-
рение Германа Лазариса, ставшее эпи-
тафией на памятнике А.И. Ушаковой;
† 1917) и светлые, позитивные чувства,
зазвучавшие в гуманистической, «ви-
тальной» эпитафии рубежа XIX–XX вв.
и ХХ в., что подтверждается рядом при-
меров.
Н.И. Голицына (1796–1868), супру-
га князя А.Ф. Голицына, служившего в
Варшаве в свите цесаревича Констан-
тина Павловича, стала свидетельницей
восстания 1830–1831 гг. и участницей
тяжелого отступления русских из ох-
ваченного восстанием края. В статье
Анны Станкевич (Даугавпилсский уни-
верситет) «Мемуары-послание: “Вос-
поминания” Н.И. Голицыной» подход к
мемуарам как к посланию оправдывает-
ся композицией, структурой и поэтикой
текста. Книга княгини Голицыной от-
крывается «малым» посланием – посвя-
щением-завещанием сыну, написанным
«по всем законам классического посла-
ния» (с. 43). «Большим» посланием,
развертывающим тезисы, заложенные
в «малом», представляются собственно
воспоминания – эмоциональный мо-
нолог, выдержанный в романтической
эстетике. Жанровая структура послания
выступает стержнем мемуаров, сочета-
ющих разные жанровые начала – эле-
менты биографического сочинения, пу-
тевых заметок, исповеди.
Татьяна Барышникова (Латвийский
университет) в статье «К проблеме
адресации текста в лирике М. Цветае-
вой» прослеживает изменения сущест-
венной для поэзии Цветаевой категории
адресата. В ранней лирике адресат, обо-
значенный в заглавии и посвящении,
является «объектом описания, но не об-
ращения», что говорит об установке на
дневниковый жанр и поэтизацию быта.
В лирике 1913–1922 гг. «частотность
маркировки адресата в заголовочном
комплексе сохраняется», но наряду с
полными именами используются ини-
циалы и сокращается количество тек-
стов с посвящениями (с. 51). Эволюция
категории адресата детальнее и нагляд-
нее показана в анализе ряда текстов
1913–1921 гг., посвященных Сергею
Эфрону. Внимательное изучение рабо-
ты Цветаевой над стихотворениям (в
том числе и неизданными) обнаружило
изменения способов обозначения адре-
140
сата и тенденцию «к разграничению ре-
ального и лирического адресата» (с. 53).
После 1923 г. в паратекстах Цветаевой
посвящения, имена или инициалы ста-
ли редкостью. Циклы «Маяковскому»
и «Стихи к Пушкину», а также поэма
«Новогоднее» («написанная как пись-
мо – эпитафия» Рильке, обозначенному
в тексте, но не названному в заглавии)
являют уже иной род адресата и другой
вид общения. Эволюция способов вы-
ражения адресации объясняется изме-
нениями мировоззрения и стиля поэта.
Послания и примыкающие к ним
(маркированием имени) посвящения
поэтов Русского Зарубежья, продолжив-
ших традицию Серебряного века, рас-
сматриваются в статье Людмилы Спроге
(Латвийский университет) «Послание и
“стихи на случай” (Ирина Одоевцева,
Ирина Сабурова, Александр Перфи-
льев)». Материалом послужили тексты
литераторов, часть жизни и творчества
которых была связаны с Латвией, чем
в известной степени и обусловлена их
поэтическая переписка. Среди множе-
ства текстов с адресацией Перфильева
(в межвоенной печати Латвии высту-
павшего также под псевдонимом А. Ли)
выделяется послание-сонет «Поэтам
Зарубежья» с его намеренной отвлечен-
ностью и архаичностью метафорики и
топики. Два стихотворения Перфиль-
ева, посвященные Игорю Северянину,
оказываются окказиональными не толь-
ко потому, что они написаны по поводу
35-летия литературной деятельности
поэта, но и потому, что импульсом к их
созданию стало «событие личной жиз-
ни поэта <Перфильева>, получившего
письмо от знаменитого собрата» (с. 57).
Особо выделены посвящения и посла-
ния Перфильева, обращенные к детям
и связанные «с коллизиями семейной
жизни с И. Сабуровой». Стихи, адресо-
ванные Сабуровой, отмечены мотивом
смерти или метафорическим образом
«жизни – мучительной реки»; в носталь-
гическом стихотворении «Латгалия»,
посвященном сыну Олегу, с чертами
латгальского ландшафта связываются
темы творчества и невозвратной пол-
ноты жизни. В стихотворном послании
«Янтарь» не названа, но угадывается
потерянная Латвия – страна, «где я так
долго прожил». По мнению исследо-
вателя, «стихи на случай» Перфильева
нередко предстают лирическими само-
описаниями и попытками определить
природу стихотворного творчества. В
стихах 1950–1970-х гг. тема бессмы-
сленности творческого акта становится
«пронзительным рефреном», а в сти-
хотворении по поводу смерти Георгия
Иванова, помимо жанровых признаков
эпитафии, наблюдается трансформации
времени («Лишь вчера похоронили Бло-
ка <...>») и пространства («Между Пе-
тербургом и Парижем / Расстоянье в не-
сколько шагов»). Отражение рецепции
творчества адресата, характерное для
стихотворных обращений друг к другу,
демонстрируется на примере стихот-
ворения Ирины Одоевцевой «Ирине
Сабуровой», написанном по случаю
выхода ее книги Счастливое зеркало.
Довольно подробный анализ стилисти-
ческого и стихового уровней стихотво-
рения вскрывает реализацию тем игры,
зеркала, сказки.
Федор Федоров (Даугавпилсский
университет) в статье «Иосиф Брод-
141
ский: послания, примечания и доклады
как поэтические структуры» предста-
вил детальный анализ стихотворений
«Доклад для симпозиума» и «Посла-
ние “К стихам”», а также краткий ком-
ментарий к «Примечанию к прогнозам
погоды», доказывая веру Бродского в
глубинную взаимосвязь поэта и языка и
вместе с тем рационалистичность мыш-
ления автора, ведущую к конструиро-
ванию текста. Вера в то, что поэт «есть
средство существования языка», выра-
жена в стихотворных текстах, в статье
«Неотправленное письмо», в «Нобелев-
ской лекции» и других выступлениях и
интервью разных лет, в самой манере
чтения Бродским собственных стихов.
Обилие жанровых определений (вклю-
чая названия музыкальных и живопи-
сных жанров) в заглавиях Бродского
подтверждает его внимание к правилам
конструирования текста и сосредото-
ченность на самом принципе конструи-
рования. Если «что бы ни писал Брод-
ский о стихах, он всегда пишет о том,
как они “сделаны”» (с. 68), то целесоо-
бразно разобраться в том, как сделаны
его стихи, и убедиться в том, что они
оказываются сложной конструкцией.
Например, конструкцией, опирающей-
ся и отталкивающейся от Кантемира
(а через него и от Горация) в разных
смыслах – от метрических аллюзий до
полемического утверждения своего по-
нимания роли поэта и миссии поэзии.
В последней статье сборника «“По-
свящается посвященной публике”: к
проблеме адресата новейшей русской
поэзии» Наталья Шром (Латвийский
университет) рисует «ситуацию ком-
муникативного провала» современной
поэзии, у которой нет читателя, – по
меньшей мере, нет читателя обычного,
который читал бы стихи не по долгу
профессии. Как ни странно, именно это
обстоятельство делает вполне законо-
мерным возвращение к жанру поэти-
ческого послания современных поэтов,
индифферентных к традиционной поэ-
тической технике. Анализируемые сти-
хотворения Алексея Денисова, Данилы
Давыдова и Яны Токаревой, образую-
щие своеобразную цепочку посланий,
объединяются мотивами «хочу писать
как» и «не хочу писать как», за которы-
ми стоит отказ от ориентации на при-
знанные имена, темы и приемы. Вместе
с тем настойчиво повторяются имена (и
местоимения) адресатов, адресантов,
приемлемых и неприемлемых авторов:
«мне кажется / что денисов написал что
он не хочет писать как давыдов / а не как
медведев / потому что на самом-то деле
он хочет писать как медведев» (Токаре-
ва). Но за именем, навязываемым таким
образом, стоит не уникальная личность,
творческая индивидуальность и ее тек-
сты, а агент мира литературы, сужен-
ного до круга посвященных, «более
или менее значимая фигура в системе
поэтических институтов» (с. 86), лите-
ратурный функционер – например, ку-
ратор сетевого литературного проекта.
Иначе говоря, послание становится ин-
струментом селекции участников ком-
муникации, отграничения поэтического
мира и закрепления презентируемых
имен в этих границах.
Жанр послания, его модификации и
родственные либо сходные с ним жан-
ровые образования в статьях сборника
рассмотрены в теоретической перспек-
142
тиве, с концептуальным выяснением
жанровых конвенций. Широкий диах-
ронический охват сборника вмещает ко-
нец XVII в. (статья Е. Погосян), русскую
поэзию XX в. (статьи Т. Барышниковой,
Л. Спроге, Ф. Федорова), поэзию нача-
ла XXI в. (статья Н. Шром). Теоретиче-
ские дигрессии и историко-литератур-
ные экскурсы касаются текстов XVIII и
XIX вв. и достигают истоков в послани-
ях Горация и римской эпитафии. В на-
звании Окказиональная поэзия: п о с л а
н и е в текстах культуры не специфи-
цированы понятия «поэзия», «тексты»
и «культура», но по материалу сборник
научных трудов, несомненно, относит-
ся к работам по русистике. Составившие
книгу исследования представляют инте-
рес, прежде всего, для филологов, зани-
мающихся проблемами исторической и
общей поэтики, художественной комму-
никации, истории русской литературы,
творчеством Цветаевой, Бродского и
других поэтов, чьи тексты стали предме-
том анализа, что, конечно, не исключает
полезности сборника для студентов-фи-
лологов и благосклонного внимания лю-
бителей изящной словесности.
Павел Лавринец